Недавно, посещая центр культуры и искусства имени Кадыра Мырза-Али, Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев высказал очередную бесспорную мысль:

«Мы и молодое поколение будем свидетелями совершенно другого уклада экономики. Нам необходимо к этому готовиться, прежде всего, посредством образования. Следует со школьной скамьи прививать детям инновационное мышление. Потребность в ныне существующих профессиях в будущем пойдет на спад. Настолько быстро развивается наука в современном мире. Сейчас требуется образование другого характера. Необходимо предоставлять детям больше свободы и творчества, поощрять активную мыслительную деятельность», — сказал глава государства.

Тривиальность – это другое название здорового консерватизма. Президент, как человек уже в летах, придерживается, судя по всему, именно этой, консервативной политики во многих жизненных вопросах. Но всё-таки ему хватает силы предвидения и опыта, чтобы увидеть зарницы уже наступающего грядущего мира, который стремительно изменяется прямо у нас на глазах. Четвертая технологическая революция, экономика, которая будет неким гибридом реальности, виртуальности и невообразимых ранее новых технологий – вот что нас всех ждёт. И от наших усилий, от нового, инновационного мышления зависит, придём ли мы в этот мир подготовленными, активными участниками, или же неэффективными потребителями новых благ, которые будут созданы кем-то другим.

«Инновации» давно уже стали модным понятием, частое употребление которого постепенно выхолащивает из него смыслы и сущность. Здесь важно, чтобы слова не расходились с делом, чтобы идеи и изобретения воплощались в реальные проекты. Для этого необходим какой-то механизм, какой-то алгоритм взаимодействия между изобретателями, инноваторами и теми, кто, собственно, воплощает эти ментальные чертежи и задумки в реальность. Прежде всего – с бизнесом или другим потенциальным инвестором – государством.

Проблема эта не нова, и она преследует изобретателей уже долгие тысячелетия. Государство вкладывает в изобретения, чаще всего, когда, что называется, припрет так, что дальше некуда. Например, во время войны.Архимед, по легенде, сумел выбить средства на своё «зажигательное зеркало», с помощью которого он якобы сжег корабли римского военачальника Марцелла именно тогда, когда его родному городу Сиракузы грозил захват римскими полками. Прямо перед Второй мировой войной немецким изобретателям удалось добиться выделения огромных государственных средств для создания серии химических заводов, производивших бензин из угля – Гитлер готовился к войне и, не имея своих нефтяных месторождений, выбрал инновации. И таких примеров можно привести множество.

Но всё-таки основным двигателем прогресса уже в те времена являлся бизнес, его заинтересованность в прибылях на новом, венчурном направлении. Сегодня же эта тенденция победила почти полностью – все магистральные направления новых технологий разрабатывались и внедрялись через бизнес-среду, принося своим владельцам невообразимые доходы. Самые наглядные пример – это Google и Facebook, которые создавались изобретателями просто «на коленке», но затем, после подключения серьёзных инвесторов, после вложенных денег стали корпорациями мирового значения, да мало того, они изменили саму структуру экономики! Конечно, такие примеры вдохновляют, и сегодня многие инвесторы пристально следят за рынком изобретений, стараясь определить, что сможет стать новым прорывом в технологиях, а что нет.

Для Казахстана, заявляющего о своём инновационном развитии, сейчас важно создать этот действующий механизм инвестирования и развития венчурных проектов. Государство выделяет деньги, и немалые, чтобы поощрить изобретателей, но нужно создать ещё и плодоносящую «грибницу» горизонтальных связей, чтобы инновации находили своих финансовых покровителей и плодотворные идеи становились реальными проектами.

Этим сегодня в Казахстане и занимается созданный Парк инновационных технологий, руководитель которого, Санжар Кеттебеков, рассказал недавно, как обеспечить надёжную связь изобретателей и инноваторов с инвесторами.

— Наши программы акселерации венчурных проектов в первую очередь ориентированы на вовлечение частного капитала. – заявил он. — Наша задача, как государственного фонда — обеспечить «подушку безопасности», которая необходима на начальном этапе для работы в системе венчурного финансирования. Венчурное финансирование уже доказало эффективность своей модели по всему миру. До сих пор лучше, чем в США , в Силиконовой долине, её ещё никто не сделал. Но чтобы внедрить похожую модель в Казахстане, в нашей бизнес- экосистеме, которая переживает начальную фазу развития, необходима поддержка – и вот здесь в дело вступаем мы. В нашем автономном фонде сейчас успешно развиваются 155 компаний. Почему мы выбрали Алматы? Мы хотим использовать потенциал крупнейшего мегаполиса страны, консолидировать все те ресурсы, которые существуют в городе. Это более 50 вузов, более 90 национальных лабораторий, в Алматы порядка 160 тыс. студентов — это огромный капитал! И сегодня, когда я говорю венчурным инвесторам, что здесь существует экосистема, моментально проявляется интерес. Но сегодня у нас есть две основных проблемы.

Первая – недостаточная конкурентоспособность, которая выражается в отделенности наших компаний от технологически-глобальной цепочки поставщиков, они не работают с ТНК.

Вторая — недостаток критической массы технологических компаний.

— Проанализировав многочисленные опыты создания венчурных парков Финляндии, Чили, Южной Кореи, и, естественно — США, Канады, Малайзии, Сингапура, других стран, мы предложили два простых решения этой проблемы. По первой проблеме — мы запускаем уже в этом году программу создания Центра технологий. Центр технологии — это те точки роста, вокруг которых будут развиваться технологические компании, новые стартапы.- рассказал Санжар Кеттебков.

Всего, по словам Кеттебекова, их будет создано четыре: Центр технологий для горно-металлургической отрасли (проекты по автоматизации, переработка и утилизация, энергосбережение, инновационные решения для различных производств); Инкубатор «Умная среда» (интернет вещей, Smart City, 5G); Центр новых материалов (инновационные строительные смеси, композитные материалы, материалы для 3D-печати и др.); Инкубатор «Fintech» (проекты для банков, финансовых центров и ритейла, электронные деньги, eGov, внедрение технологии iBeacon). В качестве ключевых партнёров в эти центры будут привлекаться такие компании, как Google, Ericsson, Deloitte, Huawei, IBM и т.д.

— Мы будем привлекать частный капитал и приглашать венчурные фонды, имеющие опыт вывода компаний на международные рынки. Наш фонд Almaty TechGarden зайдёт в качестве партнёра и обеспечит до 80% инвестиций на первом круге и до 50% — на втором. Иными словами, мы планируем развернуть мощную венчурную экспертизу — сказал Санжар Кеттебеков.

Для увеличения инвестиционно привлекательной массы венчурных проектов, в ПИТе предусмотрели интересную систему финансирования. В стартапы, участвующие в программе, будет привлечено 2 уровня инвестиций: по 20 тысяч долларов — на начальном этапе, затем, когда проект проходит стадию разработки – ещё по 100 тысяч долларов. Уже в этом году планируется профинансировать 40 стартапов (именно они получат по 20 тыс долларов в рамках первого тура финансирования), а всего за три года предусмотрено привлечение 500 проектов и выпуск 150 стартапов. В итоге планируется выпустить 50 готовых компаний, интересных, в том числе, и недропользователям – главным потенциальным инвесторам венчурных проектов в Казахстане.

— Сейчас владельцам стартапов очень тяжело разговаривать с недропользователями, потому что уровень их требований очень высок, они очень тщательно оценивают риски – сообщил Санжар Кеттебеков. – А наша цель — именно вовлечь частный капитал, тех инвесторов, которые намерены участвовать в таких проектах полностью. То есть, что мы делаем: мы нанимаем венчурные фонды, которые находятся в американской юрисдикции. Это фонды, которые имеют опыт развития подобных компаний, они и будут помогать выводить компании на международные рынки. Мы заключаем договора с самыми известными мировыми венчурными фондами. Решается вопрос и с инвестициями: мы обеспечиваем 80% со-инвестиций на первом этапе, и до 50% со-инвестиций на втором этапе, когда в проект пойдут уже серьёзные деньги. Если вы, как инвестор, не важно — частный или институциональный — участвуете в этом фонде, практически это и есть то самое распределение, «размытие» рисков. Это очень важная вещь для инвесторов. Ещё мы предлагаем: если инвестору нравиться какой-то проект — мы готовы вам его уступить, практически по банковской ставке и по прошествии некоторого времени.

Санжар Кеттебеков считает, что те с тартапы, которые пройдут всю эту цепочку, приобретут международный характер. И если они будут востребованы – значит, главная цель будет достигнута. После второго этапа останутся компании, стартапы, которые уже будут работать с транснациональными компаниями. Целевые рынки для таких стартапов- это, конечно Средняя Азия, Пакистан, Иран, сейчас бурно развивается Вьетнам, другие страны Юго-Восточной Азии, которые могут стать потребителями таких продуктов и услуг .

Станет ли создаваемая структура внедрения инноваций эффективным инструментом для входа наших стартапов на мировой рынок – сегодня сказать трудно, хотя логически она продумана тщательно. Но, как известно, на бумаге всегда все бывает гладко, а как доходит до воплощения в реальную жизнь – начинаются непредвиденные проблемы. Как, к примеру, ТНК будут оценивать полезность и выгодность для себя (ведь они же предполагаемые главные инвесторы!) казахстанских стартапов? И по каким критериям они будут отбирать их, почему они должны выбрать именно его, а не стартап, к примеру, из такого же инновационного парка где-нибудь в Малайзии или Канаде? Все эти вопросы неизбежно возникнут в процессе реализации глобального проекта казахстанского ПИТа. Но отрадно уже и то, что впервые за решение сложной проблемы взялись системно. Теперь, как видно, мы всё-таки движемся в правильном направлении, ищем выход наших новых технологий на глобальный рынок, тем самым уходя от провинциальности и вторичности нашей венчурной бизнес-среды.