Халел Габбасов – одна из первых жертв политических репрессий против алашордынцев. Именно он вел переговоры с советской властью от имени правительства Алаш-Орды.

Он родился в Шаганской волости Семипалатинской губернии (1888-1931). В период с 1901 до 1909 годов он обучался в гимназии на казахскую стипендию, которая выплачивалась земством. В те годы Халел посещал тайный революционный кружок, члены которого выпускали воззвания к народу, призывая бороться за свободу родины, а также оказывали помощь ссыльным. Значительное влияние на развитие политических взглядов Халела оказали революционные события 1905 года. В это время он познакомился с высланным из Омска Жакыпом Акбаевым и Алиханом Букейхановым, который в это время отбывал наказание в Семипалатинске за то, что подписал «Выборгское воззвание».

После гимназии Габбасов поступил на юридический факультет Московского Императорского университета, но был исключен за участие в забастовке. После этого полгода он работал учителем в Сейсеновской волости. Осенью 1912 года он собирался восстановиться на учебу, но не получил разрешения губернатора Сосницкого. Подозрительное отношение касалось всех казахских студентов юрфаков из опасений, что они могут подпасть под влияние революционных идей. Кроме того, полученные ими знания позволяли бы им грамотно защищать ущемленных в правах казахов – перед глазами был пример магистра права Ж. Акбаева. Юристы доставляли немало проблем, разоблачая колониальную политику царизма и злоупотребления местной администрации. Отказ Сосницкого принудил Халела перевестись на физико-математический факультет. Во время студенчества зарабатывал на жизнь тем, что давал частные уроки. В 1912 году Халел некоторое время общался с Алиханом Букейхановым в России. Будущий национальный лидер приехал по делам в Санкт-Петербург и вызвал туда находящегося в Москве Ж. Акбаева. С ним поехал и студент Халел. Алихан Букейханов готовил ходатайство об отмене закона 1908 года о запрете казахам иметь своё представительство в Государственной Думе, и поручил им подобрать и систематизировать материал, необходимый для обоснования запроса.

Позже Халел оценит общение с А. Букейхановым следующим образом: «Одним мигом можно назвать длительный период моей совместной работы с Букейхановым»(Журтбай Т. «Боль моя, гордость моя – Алаш!»: Трилогия. – Астана: Аударма, 2016. – С. 149).

С 1915 по 1917 годы Халел Габбасов работал управляющим по мелким кредитам Семипалатинского отделения Центрального кредитного управления, затем инспектором Семипалатинского отделения Госбанка. В 1917 году он вместе с Райымжаном Марсековым начинает выпускать газету «Сарыарка». Тогда же он был избран председателем Казахского комитета Земского управления и в этом качестве участвовал в Первом Всеказахском съезде, где была учреждена партия «Алаш». Осенью 1917 года он возглавил Семипалатинский областной комитет партии «Алаш». После октябрьского переворота и последовавшего периода безвластия требовались решительные меры для сохранения порядка в Степи и защиты мирного населения. Для решения этой задачи в декабре был созван Второй Всеказахский съезд. В своём докладе Халел Габбасов обозначил главную проблему текущего момента: «Временное правительство, которому доверял народ до Октября месяца, пало. Российское государство лишилось своего правительства. Но если каждый будет сам по себе, не подчиняясь никому, может начаться гражданская война. Волны анархии уже захлестнули все государство, большие города, малые села и аулы. Она распространилась и в области, где живут казахи, и создают опасность для жизни людей, для их имущества и жилья. Единственный выход из создавшегося затруднительного положения – создание в казахских областях и районах сильного государства. Второе: собственно государство в настоящее время переживает очень серьёзный кризис: кругом разруха и анархия, погибло очень много людей … Если анархия вдруг вспыхнет в казахских областях, казахский народ, у которого нет никакой защиты, может сильно пострадать, вплоть до полного уничтожения. Поэтому, учитывая все возможности, чтобы сохранить народ от надвигающейся на него анархии, необходимо создать народные войска – народную милицию» (Цит по: Журтай, «Боль Алаш». – С. 143).

Х. Габбасовым был разработан проект создания народного ополчения, который лег в основу решения съезда. На этом съезде он был избран в состав правительства Алаш-Орды из 25 членов. Весной 1918 года часть территории Семиречья оказалась под властью большевиков, которые проводили массовые задержания и проводили карательную политику по отношению к мирному населению. В начале марта были арестованы члены областного и уездного советов Алаш-Орды И. Джайнаков, С. Сабатаев, О. Альжанов, М. Тулебаев. Об этом сообщили Х. Габбасову, и он направил телеграмму находящимся в Москве братьям Досмухамедовым о необходимости добиться освобождения задержанных.

Халел Габбасов выступал от имени правительства Алаш-Орды основным переговорщиком с советской властью. 2 апреля 1918 года нарком по национальным вопросам Сталин в телефонном разговоре предложил алашордынцам признать советскую власть. Халел Габбасов выдвинул требования по 14 пунктам, в числе которых: организация Казахской автономии, восстановление ликвидированных национальных учреждений, прекращение красного террора в отношении местного населения и попыток большевиков распустить все национальные учреждения, освобождение политзаключенных-казахов и др. Сталин отвечал, что в случае немедленного признания советской власти, будет проведен Учредительный съезд, на котором объявят об автономии. Договорились о том, что в обмен на признание советской власти центр предоставит широкие права автономии. 21 апреля он отправил вторую телеграмму Ленину и Сталину, отмечая, что «вопрос автономии киргизских областей является вопросом жизни [или] смерти киргизского народа. Точка зрения Совнаркома, переданная комиссаром Сталиным по прямому проводу 2 апреля, внесла было некоторое успокоение среди киргизского населения. Но пренебрежение к естественному праву народа со стороны местных совдепов не прекращается. Гонения киргизских организаций, аресты членов их (…) углубляют национальный антагонизм. Необходимо вовремя потушить этот огонь и приступить немедленно к организационным работам, чтобы предупредить назревающую смуту и волнение. Весь Киргизский народный совет, выполняя непреклонную волю киргизского народа, считает за долг принять все меры к возможному скорому осуществлению идеи автономии…» (Абдыгалиулы Б. Военные формирования Алаш-Орды (1917-1920 гг.) – Астана: Гылым баспасы, 2017. – С. 23).

Предлагалось поддерживать связь с большевиками через Досмухамедовых, которые находились в Москве. Вскоре от них пришел ответ: «1. Советское правительство распорядилось по всем областям об освобождении всех казахских деятелей. 2. Советское правительство обещает в ближайшее время дать ответ на поставленные «Алаш-Ордой» условия. 3. При Советском правительстве решено открыть комиссариат, а состав этого комиссариата выбирает и посылает сама «Алаш-Орда»…» (История Западного отделения “Алаш-Орды. В 2-х т. – Т. 1. – Уральск, 2012. – С. 94). Руководители Алаш-Орды вынуждены были признать «советскую власть как центральную власть всех автономных государственных образований в стране». На Учредительном съезде, проходившем в начале мая 1918 года, все принципиальные вопросы по созданию Казахской автономии были разрешены. Однако сам съезд был сорван прибывшими красноармейцами. После этого прошел слух, что большевики задерживают всех руководителей съезда. Алашордынцы вынуждены были скрываться близ Чингисских гор. Продолжалась гражданская война, и разные части территории Казахстана оказывались под властью разных сил и просто бандитствующих групп. Население становилось жертвой и грабежа, и насилия. Требовалась активная защита мирных граждан и свой Военный совет. Х. Габбасов стал одним из организаторов первого Алашского полка в Семипалатинске.

События развивались стремительно. В Поволжье и Сибири власть большевиков была свергнута. И 11 июня 1918 года Халел Габбасов вместе с Алиханом Букейхановым и Мухамеджаном Тынышпаевым подписал постановление о том, что «…Все декреты, изданные советской властью на территории автономной Алаш, признать недействительными…», и многие последующие постановления Алаш-Орды, которые были направлены на решение оперативных задач. Х. Габбасов принимал активное участие в создании документов «О земстве», «Об образовании военного совета при Алаш-Орде», «Об организации советов Алаш-Орды в областях и уездах» и др. Х. Габбасов в этот период работал членом областной земской управы. Он пишет об этом: «В дальнейшем наши действия сводились к тому, чтобы сохранить судебный казахский аппарат и задержать поток переселенцев, сохранить права казахского населения, нарушаемые переселенческим управлением» (Абдыгалиулы Б. Войско Алаш. Казахские части в составе Белой армии (1918-1920 годы). – Астана: Фолиант, 2017. – С. 399). Лидеры Алаш-Орды вели переговоры с Комучем, сибирскими областниками, Колчаком. Главный вопрос был о признании автономии. Директория, отменившая Комуч, обнародовала декларацию о ликвидации всех автономий. Стало очевидным, что Директория, как и разрозненные «белые» части, ставят перед собой задачу реставрации монархического строя. Это лишало казахов права и всякой возможности на самоопределение нации. Совещание лидеров Алаш-Орды приняло решение отправить Ахмета Байтурсынова на переговоры с Москвой.

С 1921 по 1928 годы Халел Габбасов был членом Казревкома, ЧК при ЦИК КазАССР, заведующим земельным отделом губернского исполкома, руководителем АО «Хлебопродукт», заведующим оперативным отделом Алашского (Жанасемейского) райсельхозсоюза кооперации. Он работал в Госплане КССР, отдавая все силы восстановлению экономики после разрушительной гражданской войны, голода начала 1920-х годов. Именно в период НЭПа под руководством образованных алашординцев шло быстрое восстановление экономики Казахстана. Но большевики решили, что дальше справятся сами. У них зародились планы по экспроприации, коллективизации, насильственной седентаризации казахов. Последовавшие репрессии против алашордынцев показали, что компартия решила избавиться от тех, кто мог препятствовать реализации их замыслов. Несмотря на амнистию, обещанную лидерам Алаш-Орды, они подверглись репрессиям. Одним из первых стал член коллегии Госплана республики Халел Габбасов, арестованный 16 октября 1928 года. Как отмечает М. К. Койделдлиев, «переход к репрессивным мерам по отношению к алашординской интеллигенции начинается примерно в одно время с реализацией постановления КазЦИКа от 27 августа 1928 года о конфискации имущества крупных баев. Правительственные органы, усматривая в лице беспартийной интеллигенции катализатор и организатора возможных выступлений масс против проводимых мероприятий, устанавливают над ней наблюдение…» (Койгелдиев М.К. Сталинизм и репрессии в Казахстане 1920-1940-х годов. – Алматы, 2009. – С. 341).

Обращает на себя внимание тот факт, что только спустя 12 дней после ареста Х. Габбасова появляется документ, подписанный помощником Восточного отдела Петровым и зам. ПП ОГПУ по КазССР Альшанским, в котором указывалось: «Привлечь гр-на Габбасова по делу в качестве обвиняемого в деятельности, направленной к противодействию и срыву кампании по проведению конфискации байского имущества согласно декрету КЦИК от 27/VIII с.г., то есть в преступлении, предусмотренном ст. 58/13 ст. УК (ред. 1926)». (Там же. – С. 342)

На допросе Х. Габбасову задают вопросы, касающееся его прежней деятельности, до установления советской власти. Габбасов напомнил следователям: «Моя деятельность в период работы в партии «Алаш» была прощена и амнистирована двумя постановления ЦИКа (от 1919 и 1920 годов). Поэтому вы сейчас выворачиваете наизнанку всю мою работу, ищете в ней преступление, и если найдёте, тогда и можно будет о чем-то говорить (я имею в виду мою прежнюю деятельность). А на ответственных постах в советском государстве в течение девяти лет с моей стороны не было ни одного выступления против государства, это точно, и я в этом уверен, можете не сомневаться» (Цит. по: Журтбай Т. Указ. соч. – С. 137). Вероятно, целью допросов было выяснить отношение Х. Габбасова к процессу экспроприации и приближающимся кампаниям коллективизации, массовому переселению в Казахстан, созданию концлагерей на территории Степи. На вопрос об отношении к земельной политике Советской власти он ответил: «Я считаю, что переселенческие движения не должны иметь место в Казахстане. Может быть, только после землеустройства коренного населения. При землеустройстве в смешанных районах должны быть приняты меры к оседлому устройству казахского населения. Я глубоко убежден, что такого массового переселения и размещения в Казахстане, вызванного отсутствием или нехваткой земли, в настоящее время нет. В таких случаях землеустроительные работы должны вестись в интересах самого дела в том или ином районе, но я стал бы на точку зрения того, чтобы оставить казахов на месте, как наиболее потерпевших в колонизаторской политике» (Журтбай Т. Указ. соч. – С. 148). Такой ответ не понравился. Уже зная, как большевики представляли себе решение земельного вопроса, «устройство казахского населения», массовое переселение на территорию Казахстана, можно понять, что они видели в алашордынцах угрозу. Лишь устранив их, они могли воплотить свои планы, обернувшиеся голодомором 1930-х годов. В обращении к прокурору КССР от 9 декабря Х. Габбасов пишет: «Никто из моих родных из аула, в котором я провел отпускное время, не подвергался конфискации, чтобы допустить (психологическую) возможность противодействия с моей стороны … Никогда бы я (если я был даже антисоветским элементом) никому не мог давать совета о переходе в Китай, так как всем памятны и известны последствия таких переходов в прошлом (стоить вспомнить случаи периода 1916, 17 и 18 гг.) – полной гибели и разорения перешедших …» (Движение Алаш. Сборник материалов “судебных процессов над алашевцами. В 3-х т. Т.1: Документы, допросы и ответы. Синхронные переводы. Материалы судов. Конфискованные письма. – “Алматы: ФФ «Ел-шежіре», 2011. – С. 356.)

Следствие велось с многочисленными нарушениями, на которые Х. Габбасов указал в заявлении от 1 января 1929 года на имя ПП ГПУ по КазССР Волленберга. Так, длившийся 18 дней допрос касался прошлой деятельности, связанной с «Алаш-Ордой», и лишь 2-3 вопроса общего характера имели отношение к сути предъявленного ему обвинения. Кроме того, Х. Габбасову не были предъявлены обвинения в том, что, где, когда он совершил и каковы последствия его действий. Спустя месяц после окончания допроса объявили, что следствие завершено и передается в коллегию ГПУ, при этом обвиняемому следственный материал для ознакомления не был представлен. Х. Габбасов заключает: «Анализ изложенного устанавливает тенденциозное построение всего следствия, совершенное в отсутствие какой-либо вины с моей стороны, не говоря о систематическом срыве и полную мою беспомощность в смысле реабилитации своего имени, так как никаких материалов, фактических данных мне не предъявляли и весь следственный материал направляется в коллегию Г.П.У. без малейшей возможности с моей стороны оказать следствию какое-либо содействие в смысле установления истины … почему у меня создается впечатление, что меня обвиняют не столько за деятельность мою в настоящем, сколько в прошлом…» (Движение “Алаш. Сборник материалов судебных процессов над алашевцами. – Т.1 – С. 356-360). Обвинение разваливалось. Осудить Х. Габбасова не представлялось возможным. Это не остановило большевиков. Более того, им требовалось привлечь к суду как можно больше бывших алашордынцев. В декабре 1928 года появляется фигура первого директора Каздрамтеатра в Кзыл-Орде Д. Адилева и его брата, которых обвиняют в убийстве милиционера в ходе бытового конфликта, произошедшего в Сарысуйском районе. Дело переквалифицируется, в результате чего обвиняемые оказываются организаторами бандитских выступлений, направленных против конфискации байского имущества.

Следователи получают от Д. Адилева показания для фабрикации дел против алашордынцев, их якобы контрреволюционной деятельности в настоящий период: подпольная организация, подготовка вооруженного восстания в Степи и т.п. Ничем не подкрепленные показания запустили репрессивную машину, которая сметет алашордынцев. Около сорока человек было арестовано (А. Байтурсунов, М. Дулатов, Х. Габбасов, Ж. Аймаутов, М. Жумабаев и др.), 20 из них осуждены. Следует отметить, что допросы Х. Габбасова завершились в конце ноября 1928 года, а обвинения Д. Адилева появились в декабре. Однако «после получения от Адилева нужных показаний круто меняется и характер обвинения, предъявленного до этого Х. Габбасову. В постановлении, составленном Помощником Начальника Восточного отдела ОГПУ Саенко и утверждённом П.П.ОГПУ Волленбергом, указывалось следующее: «В процессе следствия выяснилось, что гражданин Габбасов являлся членом подпольной контрреволюционной организации, созданной для свержения Советской власти и поддерживавшей басмаческое движение в Средней Азии и банду братьев Адилевых, оперировавших на территории Сары-Суйского района Сыр-Дарьинского округа до декабря месяца 1928 года, а потому ПОСТАНОВИЛ: Переквалифицировать преступления обвиняемого по 58-7, 58-11 и 59-3 ст.ст. УК (ред. 1926 года)» (Койгелдиев М.К. Указ. соч. – С. 344).

4 апреля 1930 года Халел Габбасов был приговорен к 6 годам исправительно-трудовых лагерей. Виновным себя он не признал. 18 января 1931 года его приговор был пересмотрен и заменен на высшую меру наказания. Габбасова расстреляли в одной из тюрем Москвы.

Он был реабилитирован за отсутствием к его действиях состава преступления в 1988 году, в год своего 100-летия.