Казахстану необходимо решить проблему низкоуглеродного развития. В противном случае есть риск потери конкурентоспособности, санкций и штрафов. Об этом в интервью с Айнур Соспановой, экс-главой департамента ВИЭ министерства энергетики РК, председателя правления казахстанской ассоциации Qazaq Green.

– Есть ли в Казахстане реальный потенциал для развития ВИЭ?

– Потенциал возобновляемой энергетики в Казахстане есть, но его надо рассматривать в трёх различных аспектах. Во-первых, это наличие самого ресурса, то есть, наличие солнца, ветра и других ресурсов для работы ВИЭ, например, биогазовых, биомассы, гидроресурсов. Во-вторых, это территория для размещения. К примеру, установка ветростанций требует значительных территорий. И в-третьих, это готовность энергетической инфраструктуры к интеграции в неё ВИЭ.

С точки зрения доступности ресурса, то по ветровой энергетике он один из лучших в мире. Гидропотенциал у нас есть на юге и юго-востоке страны: гористая Алматинская область, Жамбылская, частично Туркестанская, то есть, там, где позволяет рельеф. Где есть горные реки, там можно делать хорошие гидроэлектростанции. Есть и достаточная территория для их размещения.

А вот с уровнем готовности инфраструктуры есть вопросы. Станции мы можем построить, но куда эта электроэнергия будет выдаваться? Здесь нужно понимать, что сети, инфраструктура в Казахстане старые, а значит пропускная способность не везде позволяет это сделать. В других местах недостаточно ресурсов подстанций, куда можно подключиться.

И если смотреть в целом энергосистему страны, то солнечные и ветровые ресурсы достаточно волатильны, они зависят от наличия ресурса или его отсутствия, и при нехватке станция будет работать нестабильно. А наша энергосистема, скажем так, не заточена для работы с нестабильными источниками энергии. В такой ситуации должны присутствовать высокоманевренные источники генерации, которые могли бы выравнивать дефицит в случае отсутствия ветра или солнца.

– Но ветровые и солнечные станции по ровному графику не работают…О чем идёт речь?

– Чаще всего в мировой практике для этой цели используют крупные гидро и газовые электростанции, способные оперативно, в течение 15 или 20 минут, выйти на свою проектную мощность и восполнить связанные с временным отсутствием ветра или солнца провалы. Поскольку изначально казахстанская энергосистема не была подготовлена для работы с такими нестабильными источниками, остро стоит вопрос о необходимости её модернизации.

Мало просто подключить ВИЭ в сеть. Необходимо обеспечить её стабильность, ведь потребитель, будь то завод, фабрика, школа, домохозяйство не могут ждать, когда же подует ветер или выйдет солнце. В этом и заключается основная задача системного оператора – обеспечить электроэнергию в том объёме и по тому графику, который нужен потребителю. Чаще всего это ровный график 24 на 7, и на 365 дней в году.

Исторически сложилось, что у нас две энергосистемы. Есть западная – она закрытая. Там в основном газовые источники генерации, газовые электрические станции, что и понятно – там есть месторождения газа, это может быть природный или попутный газ, связанный с нефтедобычей. Западная часть энергосистемы Казахстана не соединяется с центральной, и взаимодействует только с энергосистемой России.

Вторая часть энергосистемы Казахстана, условно – центральная часть, это вся остальная территория страны, включая Актобе. И высокоманевренных источников в ней не так много. Есть гидроэлектростанции на востоке страны, плюс ряд небольших газовых станций, но в целом центральная часть энергосистемы не гибкая.

Если смотреть по структуре генерации в центральной части, то от 60% до 70% вырабатывается за счёт угольных станций. Они работают по ровному графику и не являются гибкими, не способны оперативно наращивать выработку или быстро сбавлять обороты. Такая генерация является базовой, можно сказать, она – фундамент энергетической системы.

Доля крупных гидроэлектростанций, в зависимости от водности, может доходить в общей генерации до 14%. Доля ВИЭ – чуть меньше 4%. Вот такая картина у нас по готовности, точнее, неготовности энергетической инфраструктуры к мощному наращиванию интеграции ВИЭ.

– Получается, энергетическая инфраструктура Казахстана не готова к декарбонизации?

– Точнее будет сказать, плохо подготовлена. Но ещё более значительным барьером является экономический аспект. Дело в том, что нельзя сравнивать тарифы на электроэнергию угольных станций, многим из которых по 40-50 лет, с тарифами на новые станции, включая ВИЭ.

Тарифы старых, в нашем случае – угольных станций, должны окупать только операционную составляющую, текущие затраты и, возможно, затраты на ремонты и модернизации. А вот тарифы новых, построенных в период с 2015 по 2022 год станций, включая возобновляемые источники энергии, будут содержать в себе уже как возврат вложенных инвесторами средств, так и операционные затраты. А значит, тарифы новых генерирующих станций будут выше, чем у уже окупившихся старых.

Возврат инвестиций в возобновляемые источники энергии сегодня “сидит” в обычном тарифе электроэнергии. Каждый из потребителей, оплачивая свой киловатт-час, оплачивает и надбавку за возобновляемую энергетику.

– Но, как вы сказали, доля ВИЭ в казахстанском энергобалансе сегодня не доходит и до 4%. А значит, если мы говорим о необходимости развития альтернативной, “зеленой” энергетики, значит это повлечет за собой и повышение ВИЭ-надбавки, а значит и тарифов в целом для потребителей?

– Это важный аспект ВИЭ. Мы не можем перегружать экономику страны, и потому в тарифах есть надбавка. Но здесь проблема шире – в стране нет справедливого тарифообразования на электроэнергетику. Тот тариф, который мы сегодня оплачиваем, не покрывает всех расходов.

– И за чей счёт банкет?

– За счёт всех участников рынка, которые работают в этом секторе. Но там ещё есть скрытые государственные субсидии, благодаря которым тариф для потребителя в Казахстане сравнительно не высок.

Допустим, уголь. Чтобы его добыть и доставить до электрической станции, есть железнодорожные субсидии, есть субсидии для автотранспорта и так далее. Есть и скрытые субсидии, хотя правительство не любит это признавать.

И ещё один очень важный аспект – “Парижское соглашение”. Казахстан к нему присоединился, и до 2030 года наша страна должна снизить выбросы на целых 15%, и при этом отечественная электроэнергетика эти обязательства никоим образом эти не исполняет. А значит, нас ждут серьёзные проблемы: штрафы и даже санкции.

Во всем мире потребители уже не хотят потреблять электроэнергию от “коричневых” источников. Им нужен такой энергетический микс, который позволит выпускать готовую продукцию, в которой доля “зеленой” энергии составляет в 10, 15, а может и 50%.

Отдельные казахстанские компании меняют свои мощности коричневой генерации на угле либо на газе на проекты ВИЭ не потому, что они фанаты экологии, а потому, что их готовая продукция должна быть конкурентна. В противном случае, в перспективе им придётся платить огромные углеродные штрафы или налоги.

– Но общеизвестно, что внедрение объектов возобновляемой энергетики пока ещё слишком дорого в сравнении с традиционными.

– В принципе, в этом десятилетии уже не стоит вопрос, где взять деньги на зелёные источники энергии. Вопрос в другом – как финансировать угольную генерацию. Международные финансовые институты уже не кредитуют не только угольную генерацию, но и, насколько я знаю, с прошлого года и газовую тоже.

Те же нефтяные компании приходят в сектор ВИЭ потому, что им действительно необходимо выполнять обязательства по климату. Тот же “Казмунайгаз” разработал свою низкоуглеродную стратегию, и все потому, что им нужно тоже выполнять свои обязательства.

– Получается, что в Казахстане есть ресурсы, и при наличии политической воли, денег, технологий, с учетом необходимости модернизации инфраструктуры, мы, теоретически, сможем прийти к декарбонизации. А это возможно без строительства АЭС?

– У нас у нас есть проект энергобаланса Казахстана до 2035 года, и сейчас он, насколько я понимаю, согласовывается в правительстве. В этом документе должны быть, в числе прочего, и ответы про АЭС.

Но однозначно, что нужна какая-то базовая генерация. И потому, что выбывают старые угольные станции, и потому, что сетевая инфраструктура стареет и ветшает. И энергодефицит растёт, и потребление растёт.

Взамен старых угольных станций должны прийти какие-то другие базовые станции, которые будут обеспечивать основу нашей электроэнергетики. Это могут быть современные угольные станции или АЭС.

Но с учетом необходимости соответствия требованиям Парижского соглашения, отечественного «Экологического кодекса», экологическим нормам по эмиссии парниковых газов и вредным веществам, с передовыми технологиями по улавливанию и хранению углерода, строительство современных угольных станций обойдется дороже, чем внедрение станций ВИЭ.

В качестве фундамента базовой генерации могут выступать атомные станции, но там свои требования по безопасности, экологичности, а также к утилизации отходов.

Также должен быть решен с обеспечением энергетической инфраструктуры маневренными источниками энергии для системного развития ВИЭ, их эффективной интеграции, и все это должно быть отражено в стратегическом документе.

В целом вся электроэнергетика Казахстана требует реформ, и последнее десятилетие, внедрение ВИЭ просто выявило все эти проблемы, вынесло их на поверхность. Такая революция необходима, чтобы выполнить принятые Казахстаном обязательства по Парижскому соглашению, достигнуть углеродной нейтральности к 2060 году.